Когда еще не было Pink Floyd: как все начиналось 57 лет назад

Октябрь 1965 года. Дуглас Дженьюэри, состоятельный агент по недвижимости из Кембриджа, устраивает вечеринку в честь 21-го дня рождения своих дочерей-близняшек, Либби и Рози. В саду его дома стоит большой шатер: для молодежи приглашено несколько местных групп.

В одной играют вокалист и гитарист Сид Барретт, басист Роджер Уотерс, клавишник Рик Райт и барабанщик Ник Мейсон; они называются The Tea Set. Другую группу возглавляет друг детства Сида Барретта, гитарист и вокалист Дэвид Гилмор; она называется Jokers Wild. Бойфренд Либби Дженьюэри — приятель Барретта и Гилмора, студент Сторм Торгерсон, который станет автором многих всемирно известных обложек альбомов Pink Floyd. Взрослые собрались в одном конце шатра в костюмах и коктейльных платьях; в другом конце в ожидании концерта стоят подруги близняшек в причудливых нарядах, пьют пиво и незаметно курят.

Первым выступает приезжий американец по имени Пол Саймон; его никто не знает. Потом играют рокеры; все кончается пьяным разгулом и разбитым хрусталем. Но семья Дженьюэри довольна, поскольку довольны дочери. А с исторической точки зрения этот вечер ознаменован первой встречей на одной сцене будущих участников Pink Floyd.

…Ник Мейсон и Роджер Уотерс встретились в Политехническом институте на Риджент-стрит в конце 1962 года; там они столкнулись с однокурсником-архитектором Риком Райтом и организовали группу Sigma 6 (чуть позже — The Screaming Abdabs). На репетиции к ним стал приходить одноклассник Уотерса Сид Барретт, переехавший в Лондон, чтобы изучать живопись, они столкнулись, снимая жилье. Когда ушел вокалист Крис Деннис, его место занял Барретт. Начались концерты; однажды в октябре 1964 года они даже разогревали The Tridents с 21-летним гитарным гением Джеффом Беком! Барретт начал писать песни, и к моменту смены названия на The Tea Set у них уже было три демозаписи.

Играя в клубе The Countdown, за 15 фунтов парни должны были выступить трижды за вечер. Не хватало репертуара, и тогда Сид и Роджер начали понимать, что в каждой песне может быть длинное соло. Новое название уже обкатывалось в головах, и наконец они стали The Pink Floyd Sound.

В марте 1966 года они играли в клубе Marquee, в лондонском Сохо. Именно там они, наконец, отказались от прежнего R&B-репертуара в пользу новых, сложных и длинных песен. Тут-то их заметил человек по имени Питер Дженнер, преподаватель Лондонской школы экономики и соучредитель лейбла DNA, выпускавшего джаз и блюз. Однажды в воскресенье Питер попал на концерт Pink Floyd Sound.

«Это была довольно стандартная R&B группа, исполнявшая странные импровизированные вещи в середине», — вспоминает Дженнер. «Это меня и зацепило. Они были очень авангардными, и я думал, что я тоже такой». Его партнер по лейблу Джон «Хоппи» Хопкинс обнаружил наших героев примерно тогда же. Уже летом Дженнер стал управлять их делами, а Хопкинс стал делать им концерты. Они еще играли странные кавер-версии, но Барретт уже сочинил Interstellar Overdrive, а одевались они в атласные рубашки и бархатные брюки.

Сегодня Мейсон настаивал на том, что группа не ставила перед собой задачу играть музыку «для психоделических трипов», но длинные импровизации, эхо-эффекты и световое шоу игнорировать было невозможно: весь «кислотный» Лондон ходил на них.

Клуб UFO, открывшийся в декабре 1966 года в подвале на Тоттенхэм-Корт-Роуд, принадлежал Хопкинсу и американскому продюсеру Джо Бойду, и Pink Floyd, конечно, были постоянной группой на вечерних пятничных «хеппенингах» в этом вскорости ставшем легендарным месте. В январе 1967 года Джо Бойд пригласил группу в студию Sound Techniques в Челси, где они провели два дня, записывая четыре песни: Interstellar Overdrive, Let’s Roll Another One (также известную как Candy And A Currant Bun), Nick’s Boogie и Arnold Layne. Последний трек был написан по мотивам реальной истории о человеке, который воровал женское нижнее белье из стиральных машин. Чуть позже он станет поводом для первого скандала, связанного с группой.

Бойд уже подготовил контракт со компанией Polydor, но тут вмешалась судьба в лице Брайана Моррисона, концертного агента, вхожего в директорат другого серьезного игрока — EMI. Именно с ними в начале марта был подписан контракт, получен аванс в размере 5000 фунтов стерлингов; в результате Дженнеру пришлось сообщить Бойду, что его услуги больше не нужны: EMI настояла на том, чтобы продюсер был их собственный.

Это был стремительный взлёт, как позже вспоминал Мейсон. «Мы оказались в ситуации, которая всего несколько месяцев назад могла было всего лишь фантазией».