Те, кто всегда был рядом 

Помнится, в одном из интервью конца 1990-х БГ сказал – и с тех пор не раз повторял — что за новыми альбомами Джеффа Линна, Джорджа Харрисона, Боба Дилана и Тома Петти готов бежать хоть на край света. Удивило то, с какой истовостью он произнес эти слова.

Но в нулевых и десятых стало понятно, о чем он говорил. Именно в ту пору те, кого мы еще несколько лет назад считали ходячими страницами рок-энциклопедий, написали, записали, выпустили ряд альбомов невероятно сильных, заставивших вновь повернуться к ним и вслед за Гребенщиковым ловить каждое их слово. А еще стало понятно, что все это было у них и раньше, просто в клиповом предмиллениумном десятилетии, в чехарде видео мы не следили за ними. А стоило.

Вспомним клип Тома Петти Into The Great Wide Open. Нехитрая история о том, как крутится Колесо Фортуны, рассказана с таким тонким чувством юмора и нежностью к собственному герою, что становится понятным почему Петти повсюду в кадре следует за Эдди-Деппом. И когда в финале Петти-рассказчик захлопывает книгу и долго глядит на нас из-под старомодных очков, понимаешь, почему так тепло и чуть горько звучат слова «And they all lived happily… ever after».

…Эрик Клэптон написал для погибшего сына не одну песню, а две, и вторую, про цирк («…все твои сверстники давно уже выросли, и цирк уехал из города…») спел на MTV Unplugged так, что все остальное, включая Tears In Heaven, отошло на второй план. Потом из видео и альбома песенка эта куда-то исчезла и появилась годы спустя на альбоме Pilgrim, почти испорченная электрическим звуком. Почти, но не совсем. Спасибо интернету – та, первая версия осталась.

Джефф Линн, вроде как патентованный поп-арт-рокер, адепт, казалось, продувного почти что диско, на своем первом сольном альбоме спел песню Now You’re Gone; в ней были простые, банальные, но очень важные слова: «в моем сердце ты была единственной, а теперь тебя нет» – и вместе с рвущей душу на части индийской скрипкой и сплетающемся воедино индийском же двухголосием, мужским и женским, они звучали как откровение.

Эти люди видели все — или почти все. Они знали, что такое жизнь и смерть (и не только — собственная), они пробовали всякое, они погибали, они выходили из таких клинчей, что нам и не снились. Они прошли через искус деньгами, женщинами, славой, всем, о чем мечтает, наверное, каждый. И они выжили, не став поэтому «героями рок-н-ролла» — для этого нужно сорваться с края. Но, как говорилось в одной книжке, «жить ради правого дела куда труднее, чем умереть за него». Да и вообще жить труднее, чем умереть; правым делом оказывается сама жизнь.

Выжили, увы, не все: законы биологии пока смогли отменить лишь единицы, и о них не нам говорить. Но наши нынешние герои продолжают петь, и их голоса звучат и со сцен, и в наших сердцах поныне. Думаю, в меньшей степени тут играет роль то, что они ненамного старше нас, а в большей — что они умеют по-настоящему любить. Без этого невозможно было бы сделать все, что они для нас сделали. Они были рядом, когда мы взрослел; когда мы брали в руки гитары (а мы брали), когда мы откладывали их в сторону, когда рожали детей, когда провожали друзей, — они рядом и сейчас, когда мы понемногу тоже стареем. Как пел Леонард Коэн – один из них – «любовь — единственный двигатель выживания». Мы выжили во многом благодаря их любви, и они живы в нас.

И каждый раз, когда мы слышим их, это она звучит.