Еще три альбома для самоизоляции: от Бреговича до Джея Кея 

Продолжаем самоизолироваться в музыке. Вот еще три альбома, произвольно взятых с полки, в диапазоне от балканской славянщины до электрофанка (с заплывом в нью-эйдж отчего-то). Все три отменно записаны; все три приятно слушать и, что самое главное, все три заставляют по-новому взглянуть на известных артистов. Чего еще, спрашивается, желать.

Krawczyk & Bregowic – Daj mi drugie zycie

Zic Zac/BMG Polska, 2001

Обаятельнейший Горан Брегович, умудрившийся продать все свои хитовые мелодии с саундтреков к «Аризонской мечте» и «Андеграунду» Кустурицы по нескольку раз в несколько стран мира, в начале нового тысячелетия выпустил альбом с ветераном польской поп-музыки Кшиштофом Кравчиком. Кравчик – то же для поляков, что для югославов Брегович: был вокалистом известной группы «Трубадуры», получал призы на родине и за ее пределами, работал в Германии и США, пел перед Папой Римским и к концу 90-х достиг на родине статуса живой, хотя и полузабытой, легенды… Тогда этот альбом, пусть ненадолго, сделал его снова актуальным артистом — чего еще желать?

На диске — та же балканская цыганщина, но звучащая наподобие популярных в Польше гуральских (карпатских) напевов. К тому же Брегович проявил себя истинным постмодернистом – в стандартных аранжировках стал, кажется, сознательно издеваться над собственными же штампами, отчего они зазвучали почти по-новому. Кравчик же использует свой богатый обертонами баритон скупо, но честно и искренне – особенно хорошо это слышно в двух рок-балладах (Ślady na piasku и Gdybyś była moja), совсем не похожих на обычное бреговское псевдо-этно. Добавить сюда прекрасные и умные тексты песен – и можно следить за тем, как по доброй воле как минимум одного из участников записи термин «проект» возможно заменить на термин «искусство».

Keiko Matsui — Walls Of Akendora

Narada Jazz, 2005

Казалось бы, что ждать от 15-го альбома Кейко Мацуи, каких открытий чудных? Жанр — нью-эйдж, ясно, — понятен, артистка известна… Все так — и не так при этом. Жанр красавица-японка всякий раз гнет по-своему, даром что на вид нежна, как цветок лотоса. Взять, например, The Ring (2002) — там Кейко исследовала классику и одновременно латино (фламенко и индейцев майя), взять Wildflower — там ей были интересны Африка и Индия… Здесь она вернулась к тому, с чего когда-то начинала: к джазу.

Названия композиций укладываются в нью-эйджевые рамки, а вот музыкальное их содержание – не совсем. Начало, Overture for the City, удивляет своей бодрой, почти нервной ритмикой, свойственной скорее Пэту Метини середины 80-х и легкой тенью актуальной электроники. В балладной Crystal Shadow Кейко, словно одумавшись, возвращается к излюбленному жанру, далее наступает некоторый баланс, то упрощающийся, то усложняющийся, который, собственно, можно определить как фьюжн. «Легкий фьюжн», — поправит какой-нибудь любитель перфекционистских определений, да вот только нелегкий он — за обманчивой внешней простотой скрывается изрядная работа ума и души пианистки, за каковой работой следить приятно и полезно. Собственно говоря, если и существует оправдание для жанра нью-эйдж, то оно проживает в Японии и зовется Кейко Мацуи — даром что не этот жанр для нее главный, что очевидно.

Jamiroquai — High Times — Singles 1992-2006

Sony BMG, 2006

Слово «Jamiroquai» настолько связано в сознании поклонников этой британской группы с образом ее лидера, что многие до сих пор удивляются, узнав, что у смешного, чуть раскосого парня с невообразимыми шапками на голове есть еще и имя – Джейсон «Джей» Кей. Один из тех немногих, кто в течение многих лет высоко держит знамя семидесятнического фанка, иногда лихо замешанного с тогдашним же джазом и богатыми аранжировками, Кей расщедрился на отчетную двухдисковую компиляцию – собрание лучших хит-синглов Jamiroquai за четырнадцать лет.

Когда-то казалось, что Джей и его квартет со своим ретро-грувом радикально меняют музыкальную картину мира, что им удается то, что не очень получалось у Ленни Кравица – провернуть назад фарш стилей и направлений. Потом оказалось, что, как и путаник Кравиц, Jamiroquai все равно остаются в одиночестве. Тем и хороша эта музыка, заводная, легкая и изощренная одновременно – в таком стилистически чистом виде она встречается только у Джея. Что удивительно, она не выглядит архаичной: такое ощущение, что вокруг Jamiroquai создает вокруг себя какой-то пузырь, который скрадывает аберрации времени и адаптирует самый воздух семидесятых к нынешним безумным дням.

Так и с этим диском: что ни трек – то высочайшей пробы хай-эндовый диско-фанк, прозрачный, мощный, напористый… При всякой новой встрече все они встречают тебя, как старые друзья, которые остаются друзьями вне зависимости от того, что и с ними, и с тобой происходит.