Гитарист Берт Дженш и его некруглый юбилей

Круглые юбилеи — важные поводы; в такие дни вспоминают всем известных гигантов, пишут торжественные тексты с яркими заголовками, устраивают трибьюты и концерты в крупных залах. Некруглые даты — прекрасный повод вспомнить тех, кто не менее важен для истории музыки, но не бил собой наотмашь, а просто играл ту музыку, которую считал важной — и делал это хорошо. 3 ноября исполнилось бы 76 лет британскому гитаристу Берту Дженшу; о нем сегодня мы и вспомним.

Он был удивительно, почти патологически скромен. Его называли своим предтечей, своим источником вдохновения сперва Боб Дилан, Донован и Ник Дрейк, в новые времена — Бернард Батлер и Джонни Марр, ему аплодировали Клэптон, Кит Ричардс и «Битлз», — а он «был настолько стеснителен, что одно время пытался завладеть всеми фотоснимками и прочими носителями информации о себе, чтобы никто ничего о нем не знал» (так писал о нем Валерий Писигин, исследователь англоязычной фолк-музыки и единственный русский, которому довелось говорить с Бертом Дженшем)…

Странный, юный и немного неуклюжий шотландец, он приехал в Лондон в начале 60-х. За плечами была жизнь в одном из бедных районов Эдинбурга, джазовые пластинки старшей сестры Мэри на 78 оборотов, первые удары рок-н-ролла, первые блюзы Большого Билла Брунзи, первая самодельная гитара — на фабричную денег не было. В 16 лет он пошел работать. Первая зарплата ушла на первый взнос за гитару Hofner и на кофе в местном фолк-клубе, где давали бесплатные уроки игры на гитаре. Поняв, что за один урок он схватывает больше, чем может дать его учитель, Берт бросил работу и зажил жизнью бродячего музыканта. Дженш играл черные блюзы и пытался сочинять собственные песни, экспериментировал с настройками и методами звукоизвлечения, ночевал на пляже, обедал у друзей, ездил в Лондон.

Все решила встреча с Дэйви Грэмом — гитаристом, который обладал не менее искушенным взглядом на гитару, но любил по большей части музыку Северной Африки. Его уже знали в лондонских фолк-кругах, но то, как Берт сыграл грэмовскую пьесу Anji, повергло всех в шок. Дженш записал ее на своем дебютном альбоме, который так и назывался: Bert Jansch; еще там была практически невозможная по тем временам песня Needle Of Death («Смертельная игла»), написанная под влиянием трагической смерти еще одного юного музыканта, Бака Полли, от наркотической инъекции — в 1965-м такие темы были табуированы.

А на второй альбом (It Don’t Bother Me) он пригласил Джона Ренбурна, своего соседа по съемной квартире, и тоже гитариста. Этот дуэт стал главной сенсацией лондонской фолк-сцены. Совместный их альбом Jack Orion (1966) стал первым, по сути, прикосновением Дженша к аутентичной традиции — это вылилось в аранжировку песни Blackwaterside, которая чуть позже была прославлена версией группы Led Zeppelin (у них она называлась Black Mountain Side, и авторство Джимми Пейдж, не к чести его, присвоил себе). Ну а следующий альбом, Bert and John, вылился в знаменитый воскресный клуб, который устроил специально для двух гитаристов в лондонском отеле «Подкова» известный антрепренер Брюс Даннетт. После нескольких выступлений с певицей Жаки МакШи к ним примкнули басист Дэнни Томпсон и барабанщик Терри Кокс — музыканты с именами и серьезной репутацией, игравшие у Алексиса Корнера и Джона МакЛафлина. Так родился Pentangle.

Сегодня эту группу принято числить по ведомству чуть ли не арт-рока, но штука в том, что почти что никакого рока Pentangle не играли. Они брали традиционный фолк и обрамляли его в джаз и блюз с небольшими дозами поп-музыки — потому и провалилось их первое, неверно спозиционированное датское турне, где от группы ждали угара и рока, а получали звенящие акустические гитары и нежный женский голос. Впрочем, Pentangle получили свое и даже больше — они собирали на рубеже 60-70-х большие залы, их альбомы имели успех, а один из них так даже оказался в первой пятерке британского хит-парада. И это было вполне заслуженно: сложная, хотя и чуть эклектичная гитарная вязь Ренбурна и Дженша (не мудрено: первый увлекался средневековьем, второй — акустическим блюзом!), дополненная тактичной, но весомой работой ритм-секции, не только скрадывала слабый голос вокалистки, но воссоздавала в музыке все то, за что Англию называли страной волшебства: от историй Томаса Мэлори про короля Артура до народных сказок о феях и эльфах; то, что к нашему времени стало патентованным китчем, тогда было элементом контркультуры и потому шло на ура.

Но Дженш с его нелюбовью к публичности не хотел становиться селебрити и предпочитал атмосферу маленьких пабов большим концертным залам. В 1973-м он покинул группу. Потом несколько раз возвращался, поскольку с музыкантами его связывали дружеские отношения, но, в сущности, всю оставшуюся жизнь был сольным артистом.

Он не хотел быть звездой, вот в чем дело, он отчаянно сопротивлялся всем попыткам сделать из него звезду. Вдобавок он стал много пить. Во второй половине 70-х он фактически бросил музыку и поселился в валлийской глуши, но музыка не бросила его, пусть это прозвучит намеренно патетично. В начале 80-х он вернулся в Pentangle и проиграл с ними довольно долго, хоть и с перерывами, а в начале 90-х, после того, как его музыку обнаружило и взяло на вооружение новое поколение, он записал превосходную трилогию, вышедшую на лейбле Cooking Vinyl (When The Circus Comes To Town (1995), Toy Balloon (1998) и Crimson Moon (2000), доказавшую, что и по части музыки, и по части сочинения песен ему все еще нет равных.

Он играл с Батлером и Марром, записывался с Хоуп Сандовал из Mazzy Star, снова выступал с Pentangle, наконец-то собравшимися в оригинальном составе, дважды получил BBC Folk Award в категории «За достижения всей жизни» (в 2001-м за собственные творения, в 2007-м — в составе Pentangle). Последним его альбомом стал The Black Swan (2006), в котором участвовали Бен Чесни, Девендра Банхарт и Бет Ортон. И по сравнению с мастером молодежь, пусть даже невыносимо талантливая, выглядела на этой элегантной во всех отношениях записи восторженными дилетантами, а сам Дженш, казалось, полон сил и идей… Год спустя Берт записался на альбоме Babyshambles, а в 2009-м врачи диагностировали у него рак легких. Но он продолжал играть, выступал со старым товарищем Ренбурном, например, на Кембриджском фолк-фестивале; попавший туда мой товарищ не мог сказать ничего, кроме слова «восторг». В октябре 2011 года его не стало.

Нил Янг говорил, что Дженш для акустической гитары — то же, что Хендрикс для электрической, а то и больше; Пейдж (о котором Берт говорил «что-то он при встрече глаза отводит», намекая на ту историю с Black Mountain Side, о которой написано чуть выше), писал: «Когда я впервые услышал его альбом 1965 года, я поверить не мог тому, что слышу. Это было настолько далеко впереди от всего, что делали остальные. В Америке никто и близко к этому не подходил».

Дженш был невероятной редкостью — невероятно честным, невероятно талантливым, невероятно настоящим человеком и огромного масштаба музыкантом. «Честно, я не озабочен тем, что мир думает обо мне», — сказал он в одном из своих последних интервью. «Но для меня очень важно, как звучит и что играет гитара у меня в руках».