Он возник из ниоткуда в 2004-м. Американский белый, высоченный еврей-традиционалист, с бородой, пейсами и ермолкой исполнял мощное электрическое регги, упругое и непростое, тексты его воспевали традиционные иудейские ценности. Эдакого сочетания до сих пор мир не видывал: помню, среди друзей напряглись и поклонники ямайской расслабленности, и евреи: обоим категориям казалось, что человек с именем Матисьяху (в переводе с иврита оно означает «Дар Иеговы», а также является именем одного из возглавивших восстание Маккавеев. Впрочем, соединение акцента на слабую долю и традиций, заложенных великим Шломо Карлебахом, было настолько удивительным и притягательным, а значит — убедительным, что к выходу концертного альбома Live At Stubb’s Матисьяху приняли как факт свершившийся.
Фишка была в том, что Мэтью Пол Миллер (настоящее имя вокалиста) чувствовал жанр, что называется, кончиками пальцев, нет, не пальцев – всеми нервными окончаниями! Его скэты, речитативы-скороговорки, которым позавидовали бы иные рэпперы, были совершенно безупречны, его страстность, вроде бы противоречившая канонам жанра, оказывалась удивительно к месту, его гитарист, в конце концов, посреди слабодольного пуантилизма выдававший совершенно рок-н-ролльные соло, тоже не выбивался из удивительного мира хасидского регги.; И потому к выходу альбома Youth даже в неритмичной нашей стране у Матисьяху было немногочисленное, но крепкое лобби поклонников.
Youth (2006) был первым релизом Матисьяху на мейджоре, более того, продюсерскую его команду возглавил великий басист и изобретательный продюсер Билл Ласвелл (он не попал в мою прошлонедельную колонку только потому, что масштаб его куда шире любого списка, и о нем стоит рассказать отдельно, что я когда-нибудь, обещаю, и сделаю). Благодаря Ласвеллу звучание альбома окончательно сформировало звуковой образ Матисьяху: упругие барабаны, звенящие высокие частоты и удивительная чистота — даже гитара, периодически выдававшая перегруженные соло, этой чистоты не нарушала.
Собственно, тогда наш герой и вошел окончательно в мировой поп-пантеон как одна из расцвечивающих его красок, несколько фриковатая и небанальная, но вполне правомерная – и хайп вокруг него понемногу улегся. Вышел еще один альбом, Light (2009), который быстро окрестили «кошерным дэнсхоллом»… А вот уже на следующем, Spark Seeker (2012) — Матисьяху оказался без пейсов, ермолки и бороды.
Лишенный религиозных внешних признаков, он оказался эдаким чуть постаревшим юношей с удивительно открытым, необычным, нервным лицом и невероятной смущенной улыбкой, то и дело проскальзывавшей, как солнце в хмурый день. Несмотря на многочисленные упреки со стороны еврейской – и не только – общественности, он продолжал гнуть свою линию. «Нет больше старой доброй хасидской регги-звезды», — заявлял он публично и добавлял: я искал себя десять лет, теперь я нашел. Он не отрекался от религиозных ценностей, но отверг наркотики, которыми прежде не брезговал. Он стал взрослым, умным, и новые грани его таланта засверкали так ярко, что к выходу альбома Akeda (2014) почти ослепляли.
Казалось, Матисьяху вышел на такой уровень общения, который был под силу разве что ветхозаветным пророкам. Он и впрямь оперировал библейскими образами, формируя из них собственную вселенную, музыка же создавала для него, демиурга, и фон, и сопровождение, и питательную среду. Помню, как в голове возникло словосочетание «гибельный восторг» — но тут же нашлось другое видео, на котором был просто счастливый собой и своим творчеством человек, которому хватало гитары и виолончели, который просто пел, подставив открытое лицо солнцу и ветру…
В этом году вышел альбом Undercurrent; он знаменует собой определенного рода «спокойную» фазу в его творчестве и поэтому уже вызвал законное раздражение рецензентов, не устающих талдычить о его «скучности». Не верьте им: еще солнце русской поэзии говорил нам: «на свете счастья нет, но есть покой и воля». А если у кого есть сомнения, то буквально 13 сентября наш герой выступит в московском «Главклубе». Там и встретимся, развеем заблуждения, убедимся в очевидном и, в конце концов, восхитимся одним из самых непростых, умных и талантливых артистов современности. То, что он уже почти совсем седой, не то чтобы доказывает правоту моих слов, но придает им весомость — как минимум.
