…Это было страшно сказать как давно — 21 год назад. Осенью 1996 года в странный, похожий на неправильную перевернутую пирамиду зал ЦДХ на Крымском валу, пришли двое, американец, потомок украинских эмигрантов Кешеван Маслак и японец Отомо Йосихиде. Пришли, чтобы сыграть странный, удивительный, полностью импровизационный сет в память о том, с кем Маслак играл, а Йосихиде не успел, хотя и очень хотел — в память о Сергее Курёхине. Собственно, концерт (а затем выпущенный CD) так и назывался: «Без Курёхина».
Тогда я впервые увидел Отомо. В сочетании с безумными, почти эквилибристскими эскападами Маслака, игравшего, помимо саксофона и кларнета, на пикколо-гитаре, выбегавшего в зал, он производил впечатление спокойного, углубленного восточного мудреца — хотя, если внимательно следить именно за ним, не обращая внимания на Кенни Мильонса (псевдоним Маслака и отчасти его альтер эго), можно было остаться навсегда с открытым ртом и глазами размером с блюдца. То, что он вытворял на двух диджейских «техниксах», не поддавалось описанию. На одном из них тонарм описывал невероятные круги по тарелке от ударной установки, которая сменялась советским голубым «флекси» из журнала «Кругозор», на втором игла, повинуясь руке Йосихиде, просто скакала по слипмату, а то и по голому диску. Где-то был еще, кажется, синтезатор, на котором японский бог нойза играл ногами — и все это в совокупности, как ни странно, производило музыку. А на сцене стоял открытый рояль — в память о том, кто уже никогда не выйдет и не сядет за него.
За пару лет до концерта в ЦДХ мне довелось присутствовать при разговоре его организатора, великого культуртрегера Николая Дмитриева, к сожалению, покинувшего этот мир более десяти лет назад, и того же Курёхина. Обсуждался японский нойз, до которого оба были большие охотники, включались треки, и голова моя, настроенная на традиционную музыку, трескалась по швам, лопалась и взрывалась. Курёхин и Дмитриев говорили на общем языке, я их понять не мог. Но в тот вечер — в первый им единственный раз — нойз, который делал Отомо Йосихиде для меня зазвучал пронзительно и страстно. Я услышал его обертона, его мелодии, его нерв. Нойз перестал быть просто шумом. «Реквием» Габриэля Форе, кусочки пения Лидии Руслановой, гимн Советского Союза продирались сквозь скретчи и искажения, переставая быть собой и становясь чем-то большим. И то, что в тот день в зале ЦДХ не было ни одного представителя московского диджейства, я по сию пору считаю огромной бедой для отечественной сцены.
…Вообще, конечно, фигура Отомо Йосихиде куда больше стикера «тернтейблист» (от слова turntable, виниловая вертушка). Йосихиде — виртуозный и техничный (изначально — джазовый) гитарист, прославившийся в составе группы Ground Zero, умело смешивавшей рок, свободную импровизацию, фри-джаз и нойз и имевшей в составе, помимо саксофона, вертушки, гитары и двух ударных установок сямисэн и кото, национальные японские инструменты. Йосихиде — создатель и лидер экспериментальных составов Otomo Yoshihide New Jazz Quintet и Otomo Yoshihide New Jazz Orchestra, препарирующих джаз с точки зрения нойза. Отомо — партнер десятков замечательных музыкантов — от Билла Ласвелла и Эвана Паркера до Дерека Бэйли и Джима О’Рурка to name but a few. Наконец, он — известный композитор, автор музыки к художественным фильмам, аниме и телепрограммам. Ну и вишенкой на торте станет число альбомов, которые он записал или в записи которых принимал участие: более четырехсот.
Год назад Отомо выступал в Москве в дуэте со знаменитым норвежцем, новоджазовым барабанщиком Полом Нильссеном-Лавом. этот концерт состоялся в основанном некогда Николаем Дмитриевым культурном центре «Дом». А буквально завтра он возвращается в эти же стены уже с сольным сетом. Вернее, с двумя: вероятно, чтобы открыть московской публике все грани творчества музыканта, 19 апреля в «Доме» он сыграет концерт из двух отделений: одно будет посвящено гитаре, второе — вертушкам, виниловым пластинкам и не только. Думается, для неофитов, буде такие окажутся в зале, концерт не будет обычным музыкальным переживанием, но серьезной и местами непростой работой над собой, своими стереотипами, внутренними запретами, табу, в конце концов. Мне бы, честно говоря, хотелось, чтобы таких людей в зале было больше обычного. Ну и, конечно, хочется надеяться на присутствие в зале диджеев — хотя бы теперь вы, мастера скоростей и скретчей, должны, наконец, услышать, что можно извлечь из вертушки «техникс» и увидеть то, что видел я двадцать один год назад.