#9/2007 • Я СЛЫШУ

Александр ТАРИМ

ЗВУК ПО ЦЕНЕ «ФЕРРАРИ»

Если честно, редактором была поставлена почти неразрешимая задача: нужно кратко, бодро и по возможности честно написать о запредельно дорогом аудио. К тому же у нас не журнал для миллионеров, где привычно демонстрируют приборные панели авто, мобильные телефоны, предметы сантехники и обихода, выполненные из чистого золота (вариант — усыпанные бриллиантами) либо весьма банальные изыски типа фонтана в виде каменного ананаса или блюд, приготовленных из животных, занесенных в Красную книгу. Словом, то, что Александр Генис в своей «Школе роскоши» назвал мастурбационными фантазиями второгодника, недостойными затраченных для их осуществления средств.

Наш предмет — произведение гуманитарное, соприкасающееся с искусством, но свести все к описанию восторга по поводу невиданной передачи особых нюансов, раннее затаенных звуков, неслыханной отточенности в таких-то и таких-то фрагментах — просто никто не поверит. Если быстро пересесть с простенькой малолитражки в тот же «Феррари», будет, конечно, здорово, но в воздух все равно не взлетишь. Для осознания нужно понять тенденцию.

ТО, ЧТО ОПИСАНО, СТОИТ ПОРЯДКА $300000. СУЩАЯ ЧЕПУХА В СРАВНЕНИИ С 300 МИЛЛИОНАМИ, КОТОРЫЕ АЛЬБЕР ВИЛАР ПОТРАТИЛ НА РАЗВИТИЕ ОПЕРНОГО ИСКУССТВА

В богатых и богатеющих странах много работающие люди вовсе не так благополучны, как кажется на первый взгляд. Работы много, успех предполагается, реклама, эксплуатирующая первобытные инстинкты, предлагает немыслимое, но реально труженик среднего (а затем и высшего среднего) класса позволяет себе не так уж много: покупку много всего китайского (другого в пределах разумных цен уже просто нет), много суррогатной фастфудной и производной от нее еды и питья из пластиковых стаканчиков, агрессивно стильный автомобиль для передвижения в пробках с ничтожной скоростью, аудиовизуальная жвачка, секс-туризм в бедных странах, стимулируемый наконец-то чувством собственного превосходства.

И этого нужно все больше и больше — агрессивная реклама, агрессивная семья. Но некоторым все же удается остановиться, оглянуться по сторонам хотя бы к годам эдак пятидесяти, осознать происходящее, принять решение, высказать окружающим и близким все, что о них думаешь, и приняться наконец-то за главное дело жизни.

Один из тех, кому удалось — Петер Брем из Швейцарии. Благополучный инженер-технократ, деловой Цюрих и успешная карьера, семья и отсутствие понимания. Хватит, надоело. Уход со службы, домик и мастерская в горах (не такая уж роскошь в сравнении с цюрихской недвижимостью), собака, с которой можно поговорить, фирма Da Vinci Audio Labs — небольшой коллектив и связи с уникальными специалистами, делаемые вручную раритетные музыкальные машины для родственных по восприятию мира душ.

Путь к этому был традиционный: покупка различных аудиосистем, подбор сочетаний, аксессуары, размышления, переход от современности к раритетам — клипшевским рупорам и триодным однотактникам. И наконец, понятное желание все чуточку изменить и создать свой единственно правильный вариант. Кажется, несносный фон Триер сказал, что в европейском авторском кино режиссер делает то, что нравится ему, в отличие от железного постулата Голливуда сделать так, чтобы понравилось всем. Это емкое объяснение дает нам возможность отойти от дальнейших общих рассуждений и вкратце описать созданную систему.

Проигрыватель виниловых дисков, в основе конструкции которого лежат принципы построения студийных станков, нарезающих мастер при изготовлении матрицы. Сигнал оттуда поступает на массивный повышающий трансформатор, способный быть адаптированным к любым типам МС-головок. Затем следуют два моноблока-предусилителя внушительных размеров, собранные каждый на трех советских лампах 6С45П (одиночный триод с уникальными характеристиками, практически не имеющий аналогов за рубежом). После этого пассивный трансформаторный регулятор уровня (он же коммутатор) и два моноблока-предусилителя, которые так можно назвать весьма условно, ибо в каждом из них по одной лампе, опять-таки 6С45П, а за ней 300В — фактически уже драйвер оконечного каскада. Оконечник же — пара моноблоков, в каждом из которых уже пара 300В, соединенные параллельно с питанием от кенотрона.

Следует отметить, что все каскады этого уникального монстра трансформаторные, емкости питания — неэлектролитические Jensen, малочисленные резисторы являются самодельными проволочными, намотанными на болванках из дерева специальной породы.

Эти компоненты, а также система в целом, носят название «Grandezza» и нагружены на колонки «Intonation», представляющие собой пару открытых акустических систем, выполненных, естественно, вручную из специального дерева виолончельных дел мастерами. Необходимо сказать, что открытая разновидность акустического оформления была доминирующей в аппаратуре 30 — 60-х годов ХХ столетия. В основе принципа лежит совместная работа излучателя и корпуса, являющегося акустическим экраном и резонатором одновременно. Физические процессы там на порядок сложнее явлений в традиционных инверторах и закрытых ящиках, в современной литературе практически не описаны. Как и в музыкальных инструментах, здесь работает множество взаимосвязей между свойствами динамика, габаритами и материалами ящика, особенностями усилителя. Размеры могут быть только большими.

Динамика в каждой системе два. Что поменьше — средне-высокочастотный, работающий от описанного усилителя. Больший по диаметру излучатель баса обслуживается встроенным усилителем транзисторным (соответствующий электронные фильтры находятся в моноблоках-предах). Конструктор несколько смущенно поясняет, что столь же строгих канонов ламповый мощный драйвер не помешал бы и здесь, но соответствующей мощности машина такого класса им (либо кем-нибудь еще) пока не создана.

Как раз в этом месте стоит пояснить, что герр Брем — бескомпромиссный перфекционист (два таких длинных слова подряд — вполне по-немецки). На данном этапе жизни он стремится к идеалу, шаг за шагом одерживая убедительные победы. По его мнению, своей золотой вершины качество записи и воспроизведения музыки достигло в 60-х годах ХХ века. Из этих соображений Петер отдает безоговорочное предпочтение винилу, особенно записанному в данный период, а в своих произведениях доводит до логического совершенства так называемую японскую школу схемотехники и реанимирует угасшие старинные технологии. Можно не сомневаться, что соответствующий басовый усилитель со временем будет им построен. Хотя и действующий поразил меня невероятной согласованностью с остальной системой, в которую, как убежденный противник стыковки различных технологий в отдельных частотных полосах, с чужих слов никогда бы не поверил.

Впрочем, отчета о прослушивании как раз и не будет — это тема отдельной серьезной публикации. И все же во время прелюдии Рахманинова в исполнении Владимира Горовица (записана аккурат в 1968-м) вспомнилось, что гениальный пианист на пике своей славы (именно тогда слагались легенды о его способности извлекать звуки из рояля, не прикасаясь пальцами к клавишам) проводил многие годы в депрессии, глубоко сокрушаясь по поводу того, что публика приходит на концерты слушать его игру, а не саму музыку. Именно эта грань прямого доступа и приоткрылась ненадолго, но явственно, что совершенно недоступно всему массовому и обыденному.

В мире все совершенствующихся коммуникаций и нарастающих успехов в создании виртуальной реальности именно бескомпромиссное живое общение и прикосновение к раритетам становится вожделением и предметом вложения (и довольно разумного) денег. Больших. Впрочем, масштабы часто нас путают, особенно если вспомнить цены аукционов произведений искусства и то, что доллар сегодня как минимум в 10 раз дешевле доллара 70-х.

То, что описано, стоит порядка $300000. Сущая чепуха в сравнении с 300 миллионами, которые финансовый гений Альбер Вилар потратил на развитие оперного искусства. Символической наградой ему стало именное кресло под номером 101 в первом ряду партера нью-йоркской «Метрополитен-опера». Ближе к сцене — только дирижер. l

ПЕТЕР БРЕМ ИЗ ШВЕЙЦАРИИ. БЛАГОПОЛУЧНЫЙ ИНЖЕНЕР-ТЕХНОКРАТ, ДЕЛОВОЙ ЦЮРИХ И УСПЕШНАЯ КАРЬЕРА, СЕМЬЯ И ОТСУТСТВИЕ ПОНИМАНИЯ